Забыла сказать, что я люблю представлять всё прочитанное так, как будто я смотрю кино. Я собираюсь стать кинорежиссёром. Но если раньше я хотела снимать фильмы в стиле фэнтези, то теперь мне нравятся и исторические повести и романы.

И вот, прочитав эту книгу – блокадные дневники детей, я начала сначала представлять себе её героев и события, которые с ними происходили. Эти дети в моих представлениях, как на кадрах кинофильма, были очень худые, с печальными лицами, по щекам у них текли слёзы. Мне хотелось таким образом передать всю грусть и боль по отношению к этим людям, находящимся в замкнутом фашисте Ленинграде.

Дальше я начала представлять умирающих людей на кроватях под грудой одеял и шуб, людей, везущих на саночках ведро с водой, или, ещё того хуже – труп близкого человека. Я представляла, а сама думала: а поймут ли мои будущие фильмы зрители? Ведь не все прочитали эти дневники. Многие и не подозревают, что там было, в блокадном Ленинграде.

И тогда я начинаю по-новому «снимать» новые кадры в моём воображении, вспоминая те детали, которые описывал Юра Рябинкин и другие детали: маленький паёк в виде чёрного хлеба, вмёрзший в лёд трамвай, знаменитую Дорогу жизни по Ладожскому озеру или детей, добывающих из зимней Невы воду.

Мне казалось, что если люди увидят всё это, они сразу почувствуют, как этим детям жилось в блокаде, что им пришлось преодолеть, какие страшные трудности, и тогда мои современники поймут, что многие их проблемы просто ерунда по сравнению с этими.

Но мне не хотелось, чтобы люди решили, что дети из блокадного Ленинграда только и думали, что о еде и смерти. Ведь сколько примеров из дневников я находила, когда ребята знали и верили, что скоро наступит победа, а фашисты их не одолеют. 

Спит малыш, обняв игрушку — 
Длинноухого щенка.
В мягком облаке — подушки
Сны спустились свысока.

Не буди его, не надо,— 
Пусть продлится счастья миг.
О войне и о блокаде
Он узнает не из книг... 

Спит ребёнок. Над Невою
Птицы белые кружат:
В путь далёкий за собою
Собирают журавлят...

Когда замкнулось блокадное кольцо, в Ленинграде оставалось помимо взрослого населения 400 тысяч детей – от младенцев до школьников и подростков. Дети школьного возраста могут гордиться тем, что они отстояли Ленинград вместе со своими отцами, матерями, старшими братьями  и сестрами.

Из автобиографии пионера 7 класса 237 школы Юрия Булатова: «… был набор на окопы. Я поехал добровольно. Под Петергофом рыли противотанковые рвы. Рыть приходилось тяжело, солнце пекло, за водой надо было ходить далеко. Спать приходилось кое-где. Я спал две ночи в бане, а остальные в сене под открытым небом» 

В первые месяцы войны две девочки, десятилетние Лида Положенская и Тамара Немыгина, занимавшиеся в балетном кружке, стали шефами боевого корабля "Строгий". Он стоял на Неве. Каждое воскресенье в одно и то же время, не обращая внимания на бомбёжку, обстрелы, они совершали долгий путь на другой берег реки. Сигнальщик на мостике, едва завидев "балерин", приветствовал их флажками, матросы выбегали навстречу. Раздавалась команда: "Овчаренко, накормить шефов!". Потом в кают-компании шёл концерт.

В сентябре 1941 г. вражеская авиация стала засыпать город зажигательными бомбами. Из старшеклассников сформировали команду противовоздушный обороны . 15 летний Михаил Тихомиров возглавил противопожарное звено. По сигналу воздушной тревоги они занимали свои посты на крышах и чердаках заданий, на улицах города. Дежурные на чердаках хватали их железными щипцами и бросали с крыш зданий, тушили на улицах и во дворах.

Однажды,  когда после отбоя воздушной тревоги Миша доложил: «Пожар погашен!», мы увидели, что волосы его словно припудрены известью. Но то была не известь, а седина…

Через несколько месяцев Миша погиб при обстреле города…

В рабочем посёлке Шатки Горьковской области в годы войны находился детский дом, в котором жили дети, вывезенные из блокадного Ленинграда. Среди них была Таня Савичева, имя которой известно всему миру.

                        Дневник Тани Савичевой, одиннадцатилетней ленинградской девочки, был случайно обнаружен в Ленинграде в пустой, полностью вымершей квартире. Он хранится в музее Пискарёвского кладбища.

"Женя умерла 28 декабря в 12.00. час.  утра 1941 г.

Бабушка умерла 25 января 3 ч. Дня 1942 г. Лека умер 17 марта в 5 час. утра 1942 г.

Дядя Вася умер 13 апреля 2ч. Ночь 1942 г.

Дядя Лёша 10 мая в 4 ч. Дня 1942.

Савичевы умерли. Умерли все".

Тогда ещё не все. Таню вывезли вместе с другими детьми из Ленинграда в 1942 году в глубь страны в детский дом. Здесь детей кормили, лечили, учили. Здесь их возвращали к жизни. Часто это удавалось. Иногда блокада оказывалась сильнее. И тогда их хоронили. Таня умерла 1 июля 1944 года. Она так и не узнала, что не все Савичевы погибли, их род продолжается. Сестра Нина была спасена и вывезена в тыл. В 1945-м году она вернулась в родной город, в родной дом, и среди голых стен, осколков и штукатурки нашла записную книжку с Таниными записями. Оправился после тяжёлого ранения на фронте и брат Миша.

Дневник Тани Савичевой фигурировал на Нюрнбергском процессе как один из обвинительных документов против фашистских преступников.

В Петербурге открыта мемориальная доска в память о Тане. "В этом доме Таня Савичева написала блокадный дневник. 1941-1942 годы", - написано на доске в память о ленинградской девочке. Также на ней начертаны строки из её дневника: "Осталась одна Таня".

Великий труд охраны и спасения города, обслуживания и спасения семьи выпал на долю ленинградских мальчиков и девочек. Они потушили десятки тысяч зажигалок, сброшенных с самолетов, они потушили не один пожар в городе, они дежурили морозными ночами на вышках, они носили воду из проруби на Неве, стояли в очередях за хлебом... И они были равными в том поединке благородства, когда старшие старались незаметно отдать свою долю младшим, а младшие делали то же самое по отношению к старшим. И трудно понять, кого погибло больше в этом поединке. 

По дороге из Питера к Ладоге у станции Ржевка  есть «Цветок жизни» — белая каменная ромашка. «Цветок» был открыт в 1968 году и посвящен  детям, погибшим в блокадном Ленинграде.

Памятник стоит высоко над дорогой, над речкой и полем, где и поныне врыты в землю противотанковые надолбы — здесь проходила Дорога жизни, по которой в осажденный город везли хлеб.

На лепестках 15-ти метровой каменной ромашки — лицо улыбающегося мальчика и слова детской песни «Пусть всегда будет солнце».  Рядом находится плита, на которой высечена надпись: «Во имя жизни и против войны. Детям — юным героям Ленинграда 1941 — 1944 годов.

В блокадных днях
Мы так и не узнали:
Меж юностью и детством
Где черта?.. Нам в сорок третьем
Выдали медали 
И только в сорок пятом
Паспорта.
И в этом нет беды.
Но взрослым людям,
Уже прожившим многие года,
Вдруг страшно от того,
Что мы не будем
Ни старше, ни взрослее,
                                                                                   Чем тогда".
                                                                                            Ю.Воронов.